Но им пришлось ограничиться девушкой, а ее alter ego (именно так они воспринимали друг дружку, хотя их не связывали между собой никакие другие отношения, даже романтические) отправился в Канаду, на величайшее приключение всей своей жизни. В следующие несколько дней специалисты Фонда по телепатии не могли, как ни старались, добиться от девушки никакой информации. Во всем остальном, что не касалось ее способности связываться с техасцем по собственному желанию или постороннему требованию, она была, в телепатическом отношении, глухой, немой и слепой.
Вот так обстояли дела на 22 января, когда мне сообщили из Мискатоника, что самолет Хэнка пропал где-то над горами Маккензи. Несчастный случай? А затем от Хуаниты Альварес пришло пространное письмо, подтвердившее и дополнившее ранее полученное известие. Ниже приводится выдержка из письма осиротевшего alter ego Хэнка Силберхатта, непосредственно повествующая о случившемся:
«Его вызов, словно звонок будильника, вырвал меня из кошмарного сновидения, которое я так и не смогла толком вспомнить, но реальность оказалась хуже любого кошмара. Было около 9.15 утра, а я очень поздно заснула. Впрочем, почувствовав его в своем сознании, я тут же полностью пробудилась.
«Хэнк, — отозвалась я, обратившись к нему не только мысленно, но и в голос, — что случилось?»
«Хуанита! — ответил он. — Лови все, ничего не упускай!» А потом он просто открыл для меня свое сознание, чтобы я видела все, все, что происходило…
…Самолет шел низко, пробираясь под нижней кромкой вспученной черной тучи; видимо, пилот старался удержать самолет между непроглядной бурной тьмой и белыми горными пиками, стремглав проносившимися по обе стороны. Самолет же, дергаясь, раскачиваясь в бешеных порывах ветра, брыкался и сопротивлялся пилоту, словно дикий зверь. Посреди всего этого Хэнк начал рассказывать мне свою историю:
«Хуанита, мы наши его — Итакву, Шагающего с Ветрами — сегодня, во время первого же вылета. Это получилось не случайно; да, мы искали его, но и он, совершенно определенно, искал нас. Или, по крайней мере, меня, и без труда меня выследил. Мы почувствовали это — невероятную, фантастическую тягу, когда вышли на координаты примерно 63° широты и 127° долготы.
…Каким же глупцом я был, когда решил гоняться за Снежной Тварью в небе, в ее стихии! Все древние домыслы о том, что Итаква заперт за полярным кругом, можно смело выбрасывать. Да, он на Крайнем Севере, но у нас есть неопровержимые свидетельства того, что он может выбираться на юг аж до Северной Манитобы и…».
Тут он внезапно умолк, чтобы я лучше видела то, что находилось у него перед глазами. В нескольких милях перед мчавшимся вперед самолетом белые пики возносились к бурлящим тучам. Пилот боролся с ручкой и педалями, пытался приподнять нос самолета к кипевшему наверху котлу, но ветер определенно дул с высоты, давил на крылья терявшего силы самолета и толкал его к хищным ледяным горным вершинам. Хэнк понимал, что произойдет — что должно произойти, — и его мысленный рассказ, в котором он рассказывал мне о том, что было до… до…
«Мы находились где-то между Доусоном и Норман-Уэлсом и вдруг увидели его — огромное пятно в небе, похожее на замерзший клуб дыма, гигантский и имевший отдаленное сходство с человеком; чудовище, точь-в-точь такое, как оно было описано в манускрипте Лоутона, но одно дело читать, а другое — видеть своими глазами…
Потом небо потемнело — кажется, за считаные секунды, — совершенно ниоткуда собрались черные тучи, и он прошлепал по ветру своими огромными широко расставленными ногами и исчез в облаках. Но прежде чем он полностью скрылся, его ужасное лицо показалось из туч и посмотрело на нас карминово-красными звездами, больше всего похожими на дыры, ведущие прямо в ад!
Хуанита! Смотри!»
И снова сознание Хэнка раскрылось для меня, чтобы я увидела то же самое, что в тот момент видел он сам, чтобы позволить мне визуально воспринять его ощущение. Сознаюсь, что без этого я вполне могла бы обойтись — Тварь, Шагающая с Ветрами, вернулась. Я читала кое-что об Итакве, а Хэнк очень много рассказывал. В легенде говорится о нечистом проклятии — увидевший Итакву обречен, потому что увидеть его — значит узнать о том, что тебе суждено рано или поздно стать его жертвой. Что касается меня, то, думаю, ждать недолго. Я не могу сомкнуть глаз без того, чтобы передо мной не явилось жуткое видение Итаквы, всматривающегося сквозь мои глазные яблоки, заглядывающего в мои мысли, скребущего оболочку моей памяти. Профессор Пизли, Итаква действительно чудовище, действительно «первородное зло», тварь, которая никогда не рождалась в этом мире и которую никогда не примет ни одна другая, ни одна здоровая вселенная.
Он — оно — было здесь, взгромоздилось на горный пик прямо перед отчаянно прыгавшим в воздухе самолетом, черная туша на фоне белого снега и голубого льда, заполнив собой все пространство между обледеневшей вершиной и корчащимся от боли небом, и излучаемая им чуждость была более ощутима, чем свет, излучаемый солнцем. Если слишком долго смотреть на солнце, оно выжжет глаза, но взгляд на эти карминовые дыры, заменяющие Итакве глаза… о, от этого шрамы остаются на самом сознании!
О, мне совсем не трудно поверить в действенность проклятия Итаквы. Там, в этих снеговых пустынях, лежит чуждый и малонаселенный мир. Увидев Шагающего с Ветрами, слабый, а впрочем, и сильный тоже, вполне может отправиться на его поиски — просто для того, чтобы доказать себе, что страшное видение было всего лишь видением, галлюцинацией, кошмаром. Но, возможно, жертвы влекла назад воля этого создания, его постгипнотические команды.
Профессор, такое вполне возможно, я это знаю. Да что там говорить, я прямо сейчас мысленно слышу эти приказы, почти как наяву! Но я сильна и понимаю природу этого жуткого влечения. Я могу совладать с ним. Так вот, оно, это чудовище, стояло передо мною. Протянув ручищи, оно схватило самолет, прежде чем он врезался в гору, поднесло его к себе, и серебристо-серые фюзеляж и крылья вспыхнули мерцающим красно-розовым в свете двух звезд, пылавших на его лице. Я видела это прямо через глаза Хэнка, пока он в последний миг не прервал передачу мне увиденного им. Но я продолжала читать его мысли. Видела и отчаяние, и холодную, но бессильную ярость, и ненависть. Я воспринимала все настолько четко, что полностью ощутила в своих руках пулемет, из которого Хэнк выпустил в рычащее темное чудовище огненную строчку трассеров, прошедшую, кажется, насквозь через его морду в нависшие наверху страшные тучи. Потом Хэнк отыскал прицелом глаз, и пули роем ядовитых пчел полетели прямо в его центр — и горстью искр высыпались из затылка непроглядно-темной башки! И тут чудовищная тварь запрокинула голову и расхохоталась, трясясь при этом от дьявольского ликования, но эта тряска почти сразу же перешла в жуткое, ненормальное, спазматическое дерганье полного безумия, резко сменившегося гневом, а затем совершенно маниакальной яростью… Я услышала его! До тех пор Шагающий с Ветрами не издавал ни звука, я даже решила было, что он немой, в буквальном смысле этого слова, а вот в ментальном?..
Профессор, мне объясняли, что телепатия это телепатия, а мысли это мысли, и я знакома с почти общепринятыми теориями, согласно которым, если телепат передает мысли, то они должны быть хоть частично понятны кому угодно. Это не так. Оппоненты — их очень мало — правы в том, что мысли совершенно чуждого существа будут нам совершенно непонятны. И несмотря на внешнее сходство с человеком, нет ничего более чуждого, чем Шагающий с Ветрами — я не в силах представить себе такого, — а его мысли… это нечто ужасное. Я думаю, что уловленное мною представляло некую совершенно чужеродную смесь из злорадного веселья и убийственной ярости, мутный поток, который, словно покрытое трещинами зеркало, телепатически отразило сознание Хэнка, но мысли самого Хэнка в этот последний миг доходили до меня с хрустальной ясностью. Он знал, что происходило, и я заранее предвидела, что он сейчас вышвырнет меня из своего сознания. И сопротивлялась, потому что хотела оставаться с ним и хоть чем-то помочь, если это будет в моих силах. О, конечно, Хэнк взял верх, но даже после того, как он вытолкнул меня из своих мыслей обратно в мою спальню в Мискатонике, я продолжала ощущать перегрузку, которую он испытывал, пока руки Итаквы поднимали самолет все выше, выше, в тучи и сквозь них — как ребенок поднимает камень, чтобы пустить его делать «блинчики» по воде, или мяч, чтобы стукнуть им оземь.